Песенка шута

Проблема режиссерского своеволия, решительного отрыва постановочной партитуры от стартовой площадки драматургии, торжество идеи полновластной диктатуры «автора зрелища» становятся доминирующими чертами режиссуры 70-х годов. Они возникли параллельно как на сцепе, так и на экране. Может быть, наиболее характерными примерами этих процессов являются кинематографические и театральные опыты молодого японского режиссера Тераямы, сколотившего труппу единомышленников для спектаклей в Европе и фильмов па своей родине.

Амстердам 1972 года; на афише экспериментального театра Тераямы — пьеса «Война опиуму». Доверчивый зритель входит в помещение в надежде посмотреть спектакль, по вместо зала попадает в лабиринт, напоминающий аттракцион в Луна-парке. Настойчивый голос предлагает посетителям самим найти место, где разыгрывается пьеса. У вас есть врачебная практика, но нет высшего образования? Можно купить медицинский диплом и устроиться в любую клинику.

Большинство, проплутав по извилистым коридорам и закоулкам, наконец, облегченно вздыхая, оказываются па улице, так ничего и не увидев. Но часть зрителей все-таки находят зал, где их усаживают не в кресла партера, а за длинный стол, и вкрадчиво-вежливо японки просят поначалу отведать нечто вроде супа, разлитого по тарелкам. Однако вскоре выясняется не столько вкус блюда, сколь его коварство: оно было приггравлепо солидной дозой снотворного. Через некоторое время и эти зрители в одурманенном состоянии оказываются перед выходом, где их извещают, что, пока они спали, пьеса «Война опиуму» уже была сыграна, а им ничего не остается, как разойтись по домам.